|
В последний день уходящего 2007 года я решил представить на суть читателей «ШЖ» небольшую новогоднюю елку. Можно назвать ее литературной, можно исторической, но по-всякому она будет веселой вперемешку с грустным. Только вместо разноцветных шаров на этой елке будут небольшие, но забавные эпизоды, случившиеся с людьми известными, а то и просто незнакомыми в то или иное время. Чтобы не растекаться словом по древу, взял только то, что произошло в разное время, но примерно в один и тот же период: 30, 31 декабря и 1 января. Что из этого вышло, судить вам, уважаемые друзья…
Декабрь 1855 года. Спустя несколько месяцев после героической обороны Севастополя в Санкт-Петербург прибыл подпоручик артиллерии Лев Толстой. Так как знакомых в столице у него было немного, начинающий литератор остановился у собрата по перу Ивана Тургенева, который клятвенно пообещал Льву, что станет его литературным наперсником, введя офицера в круг ведущих российских писателей.
Поначалу все так и было. Но только поначалу. Не раз глядевший в глаза смерти Толстой очень быстро продемонстрировал свой независимый характер, некоторые условности света его не просто раздражали, а в буквальном смысле слова бесили. А потому он всегда старался резать правду-матку, не считаясь ни с положением своего соперника, ни с чинами, ни с заслугами…
Как прореагировали на эти «мальчишеские» выходки маститые литераторы? Поначалу они пытались урезонить столичного гостя, потом некоторые из них отвернулись от него, но больше всех, естественно, получал наставник юного Толстого – Тургеневу доставалось на орешки чуть ли не по два раза на дню. Он пытался вызвать Льва на душеспасительные беседы, втолковывал, как и что нужно делать, чтобы смягчить негативное отношение к себе, но не тут-то было: Толстой помимо всего прочего был очень упрям и меньше всего желал перестраивать себя.
Закончилось все тем, что два вроде бы неглупых человека никак не могли найти компромисса, и постоянно ссорились. Вот только несколько записей из дневника Толстого: «7 февраля. Поссорился с Тургеневым...».
«10 февраля. Обедал у Тургенева, мы снова сходимся».
«12 марта. С Тургеневым я кажется окончательно разошелся».
«5 июля. Приехал Тургенев. Он решительно несообразный, холодный и тяжелый человек, и мне жалко его. Я никогда с ним не сойдусь».
А вот записи из дневника Тургенева: «Вы не можете себе представить, что это за милый и замечательный человек – хоть он за дикую ревность и упорство буйволообразное получил от меня название Троглодит».
Такие отношения: «то в жар, то в холод», продолжались около 5,5 лет. Но однажды Толстой с Тургеневым затеяли жесткий спор о проблемах воспитания. И надо такому случиться, что Лев, желая привести в пример никудышное воспитание, вспомнил вдруг о внебрачной дочери Тургенева Полине, которая жила за границей. Толстой резко высказался в том духе, что ситуация, когда «разряженная девушка» чинит худую одежду бедняков, держит «на коленях грязные, зловонные лохмотья», неискренна и более походит на «театральную сцену». От подобной сентенции Тургенева чуть удар не хватил. Он даже замахнулся и хотел съездить в зубы обидчику, но потом вдруг взял себя в руки и ограничился плевком под ноги, пообещав прислать секундантов…
К счастью, нашлись люди, которые предотвратили никому не нужную дуэль. Но после этого Тургенев не разговаривал с Толстым целых 17 лет! Дуэль едва не произошла в 1861 году, а разговаривать они начали только в 1879-м. Надо сказать, что они принесли извинения и обнялись. А сколько из-за «молчанки» потеряла русская литература?!
Их разделяли границы. Тургенев жил во Франции, Толстой – в России. Лишь дважды Ивану Сергеевичу удалось побывать в Ясной Поляне, но он был одним из немногих, кто в письме призвал Толстого преодолеть творческий кризис и вернуться к писательству (Лев Николаевич одно время играл в «молчанку» и с литературой). И только после смерти Тургенева, последовавшей в 1883 году, Толстой написал: «О Тургеневе все думаю и ужасно люблю его, жалею и все читаю». Перечитав «Записки охотника», заметил: «Как-то трудно быть писателем после него»…
|
