Он пришёл к нам такой капризной, непредсказуемой, авантюрной весной. Ворвался утром в офис, сверкнул улыбкой и объявил во всеуслышание:
– Здравствуйте! Я – ваш новый администратор!
И мы проснулись от зимней спячки, зашевелились, заговорили, сразу почувствовав его, как чувствуют свежесть ветерка в затхлой комнате.
И ничего в нём не было особенного. Он не походил на героев любовных романов, не отличался силой супермена, не блистал высоким интеллектом. Он просто - был.
Был ощутим, беспокоен, непредсказуем, как сама жизнь. В отличие от многих других мужчин, вышколенных, отутюженных, обеспеченных, образованных, целеустремлённых, и – несуществующих. Вроде бы и есть они, и в то же время – нет. Этакая конвейерная модель успешного хомосапиенса. Ничем не заполненная форма.
А Женька – так его звали – обладал такой неисчерпаемой и мощной жизненной силой, что в его присутствии люди оживлялись, начинали радоваться каждой мелочи и смеяться над собственными, казалось бы, серьёзными проблемами.
Несмотря на свой, далеко не презентабельный, внешний вид – потрёпанные джинсы, свитер ручной вязки с вытянутым от частой стирки воротником, – Женька был отчего-то чрезмерно уважаем всей мужской половиной офиса, столь щепетильной в вопросах офисного этикета.
И, хотя был совсем некрасивым – длинным, сухим, очкастым, носатым, – сердца женщин он тоже завоевал. Всех, от суровой каменноликой шефини до молоденькой смазливой уборщицы.
Заледеневшие от жизненной монотонности дамы вдруг растаяли, расцвели, забегали по бутикам и салонам и начали сплетничать по углам, обсуждая внешние и внутренние качества той или иной претендентки на Женькино сердце. Претенденток было достаточно, но Женька не спешил отдавать своё сердце. Он был беспечно молод и так бесшабашно пьян этой молодостью, что ему было просто не до серьёзных отношений.
Собственно, Женька этого и не скрывал. Ему хотелось просто жить, не ограничивая своей свободы стремлением к карьере, накопительству, славе…
Бедный романтик Женька! Он не знал, что у этой жизни другие законы.
Зато законы эти хорошо знала наша шефиня. Между собой мы называли её «маман». Она была старше Женьки на двадцать лет и посему опытней и умней. Одиночество уже давно встало «маман» поперёк горла. Характер она имела властный, и посему отталкивала от себя мужчин сильных и состоявшихся, а слабохарактерные неудачники ей были не нужны.
Собственно, Женьку вполне можно было причислить к неудачникам – он не только не имел никаких материальных благ, он даже и не стремился к ним! Возможно, когда-нибудь такая жизненная позиция и привела бы его к полному краху, кто знает. Возможно. Но судьба в лице шефини распорядилась иначе.
Стареющая, изнывающая от одиночества дама оказалась прозорливой. Она разглядела в эмоциональном, несокрушимо честном юноше перспективу. Для себя. И, по её мнению, для него.
Скорее всего, Женька, по своей наивности, не подозревал, что женщина, годившаяся ему в матери, на самом деле цель имеет совсем иную. Во всяком случае, на предложение сопровождать её в бесчисленных поездках за рубеж он согласился с удовольствием.
С таким же удовольствием стал покупать себе дорогую одежду, необходимую для этих поездок. Деньги на эту одежду «маман» выдавала Женьке авансом, приговаривая при этом, что желает ему добра, как любимому сыну.
В конце концов, Женька сменил грубые свитера, драные джинсы и кроссовки на элегантные костюмы и галстуки, приобрёл налёт светскости, и внешне стал почти неотличим от остальных мужчин нашего офиса.
Но, как оказалось, только внешне.
Именно тогда, когда шефиня почти праздновала победу, не отпуская его от себя ни на шаг и втайне мечтая о новом гнёздышке, где будет наслаждаться близостью с молодым мужем, Женька влюбился. И – надо же такому случиться – влюбился отчаянно, от всей души в молодую девчонку, работавшую у нас всего три недели.
Девочка была приезжей, недавно закончила университет, снимала квартиру и будущее у неё было туманным. Но Женьке было всё равно. Он влюбился всерьёз. И девчонка ему ответила тем же. На свою беду.
|