|
Наполеон любил повторять, что в его армии каждый солдат носит в ранце маршальский жезл. И это была правда, почти половина его маршалов – бывшие солдаты и младшие офицеры, достигшие командных высот благодаря личной храбрости и военному таланту.
В России своя специфика, особенный менталитет; у нас маршальские жезлы в солдатском ранце не отыщешь, разве только у капрала Александра Суворова. Зато за ними можно было приехать на повозке, запряженной волами, их можно было найти на лотке с пирогами, в папке с нотами, а если очень постараться, то и под подушкой в опочивальне императрицы.
Из 66 российских фельдмаршалов лишь немногих судьба одарила военными дарованиями. Они, как правило, к вожделенной вершине шли постепенно, с боем (точнее – в бою) получая каждый новый чин. О таких полководцах мечтал молодой царь Петр, когда в 1699 году повелел впредь именовать главного воеводу Большого полка – генерал-фельдмаршалом, который «есть командующий главный генерал в войске. Его ордер и повеления должны все почитать, понеже вся армия от государя своего ему вручена».
Но еще до этого Петр ввел в 1696 году высшее воинское звание генералиссимус, когда пожаловал его воеводе Алексею Шеину, командовавшему сухопутными войсками во втором Азовском походе. Царь только нащупывал новую систему армейских чинов. С 1699 г. нишу, которую он первоначально отводил генералиссимусу, занял чин генерал-фельдмаршала. А чин генералиссимуса Петр больше никому не давал – не видел достойных. Уже после его смерти этот чин в результате сложной интриги получил Александр Меншиков.
В России такой чин имели еще два человека. Принц Антон Ульрих произведен в генералиссимусы только за то, что был отцом малолетнего императора Иоанна VI. По праву заслужил этот чин только Александр Суворов. В октябре 1799 года присвоение ему чина генералиссимуса всех российских войск увенчало беспримерный Швейцарский поход.
Первым российским генерал-фельдмаршалом стал в 1700 году сподвижник Петра боярин Федор Головин. Высший воинский чин он получил не за знатность рода или заслуги предков (хотя их было в достатке), а за выдающиеся успехи на военном, дипломатическом и административном поприще.
Высоким чином Петр не разбрасывался, дал его еще только четверым: трем прирожденным русакам, уже увенчанным многими победами, – Борису Шереметеву, Александру Меншикову и Аниките Репнину. С единственным иностранцем царь явно просчитался – герцог Карл де-Кроа оказался к военному делу пригоден мало. Все, что он успел на российской службе, – это сдаться со своим штабом в плен шведам. Еще двоих иностранцев, Огильви и Гольца, Петр возвел в странный чин генерал-фельдмаршала-лейтенанта, который больше в России не применялся. Да и носители этого чина оказались полководцами посредственными и заботились не о славе российского оружия, а о собственном благополучии.
Так уж сложилась наша история, что рядом с Суворовым, из более чем шести десятков российских фельдмаршалов, поставить можно немногих. Разве только Петра Румянцева и Михаила Кутузова. Да невдалеке расположится еще полтора десятка полководцев, получивших фельдмаршальский жезл по праву блестящих боевых побед и военного таланта, это – Борис Шереметев, Михаил Голицын, Яков Брюс, Бурхард Миних, Петр Ласси, Петр Салтыков, Григорий Потемкин, Михаил Каменский, Михаил Барклай-де-Толли, Петр Витгенштейн, Иван Гудович, Иван Дибич, Иван Паскевич, Александр Барятинский, Иосиф Гурко. Разным был их путь к вершинам военной славы.
Среди далеко не робких «птенцов гнезда Петрова» Михаил Голицын отличался отчаянной храбростью и невосприятием слова «ретирада», из чьих бы уст оно ни исходило. В начале военной карьеры он отличился при штурме Нотебурга. Когда первые атаки на крепость захлебнулись, Петр отправил к Голицыну посыльного с приказом отступить. Но тот, передав в ответ: «Я теперь принадлежу не Петру, а Богу», приказал оттолкнуть от берега Невы лодки, чтобы отрезать путь к отходу, и повел солдат на приступ. В результате кровопролитного боя крепость была взята.
|
