Ломоносовский район, особенно его западная часть, весьма привлекателен для дачников: и от города недалеко, и местность глазу приятная, и воды питьевой много, и водоемы для купания есть. Неудивительно, что эту территорию обживают
с удвоенной энергией, — дачные поселки растут как грибы.
К сожалению, на качестве местных дорог населенность района сказывается скорее негативно. Растущий поток машин, и особенно строительная техника, разбивают их день ото дня, а чинить — никто не чинит. Но все же в этих обжитых местах остались уголки, дающие представление о том, каким был Ораниенбаумский уезд до революции. Несколько дворянских усадеб и кое-какие природные объекты пока еще упорно сопротивляются дачной уплотниловке.
Тень мертвого императора
Если ехать из Красного Села на запад, в сторону Ропши, вскоре будет деревня Яльгелево. Ничем она с виду не примечательна: пахнет хлевом, типовые советские домики, коттеджи в поле, безлесное пространство. Но если в середине деревни свернуть в сторону Капорской горы, то есть на север, улица приведет к пятачку, заросшему деревьями. Летом здесь непроходимые джунгли, зимой — снегу по пояс, а вот весной, когда яркое солнце позволяет разглядеть, что таится под пологом деревьев, — потрясение гарантировано.
Старое ингерманландское кладбище. Множество кованых крестов самой замысловатых форм как будто растут из земли. Табличек на них нет — у финнов-лютеран начала XX века (а к этому времени относится большинство крестов) они не были приняты. Поэтому, кто лежит под этими крестами, мы уже не узнаем. Когда-то можно было посмотреть в церковной книге рядом стоявшей кирхи прихода Хиетамяки, но в 1937 году церковь закрыли и разобрали до основания (она была деревянной). Теперь на этом месте водружен памятный знак.
Вскоре за Яльгелевом будет и Ропша. Сейчас это крупный поселок, обросший со всех сторон дачными массивами, но в центре по-прежнему сохраняется уникальный дворцово-парковый ансамбль. Другое дело — в каком состоянии. После войны во дворце обитали военные — там стоял батальон химзащиты, и хотя интерьеры пострадали, все было отремонтировано, содержалось небогато, но чисто, и даже стюк — искусственный мрамор, который в свое время стоил дороже настоящего, — остался в основном цел. А вот когда дворец опустел, начались его беды. Его вроде как и реставрировать собрались, хотя он не был в аварийном состоянии. Провели обследование, составили планы, даже рассчитали, во что обойдутся работы. Но период безвластия погубил дворец: пока он переходил из рук в руки, охраны практически не было, и какие-то пьяницы спалили его за одну ночь.
Теперь дворец — это сплошная руина, и трудно даже представить себе, насколько он был хорош еще на излете советского времени. К сожалению, никто не берется за реставрацию — ведь восстанавливать нужно не одно здание, а целый комплекс, включая парк и прихотливую гидросистему. Кроме того, федеральный статус памятника только усугубляет проблемы. Помощи из Москвы практически никакой, в то же время местные власти не имеют ни денег, ни желания вкладываться в «чужой» объект. А богатых ценителей загородной жизни отпугивают не только состояние дворца и его статус — в последнее время Ропша стала весьма криминальным поселком, и заводить там такую дорогую и уязвимую собственность многие считают просто опасным.
Состояние парка тоже ужасно; им уже давно никто не занимается, максимум, что делают, — это пилят на дрова упавшие старые деревья. Дикие заросли на месте очаровательных пейзажных уголков — результат все того же безвластия. Отдыхающие жгут в парке костры, бросают мусор, ломают деревья. Запущены и пруды. Когда-то великий инженер и ландшафтный архитектор Григорий Энгельман, нанятый тогдашним владельцем Ропши Иваном Лазаревым, организовал тут водную систему, пруды которой сообщались друг с другом, наполнялись речками и источниками; везде были изящные мостики и гидротехнические сооружения. Теперь большинство сооружений мертво, мостики обрушились, берега заилились, заросли, осыпались. Да и источник Иордань неподалеку от дворца с годами становится все маловоднее. Гидрогеологи утверждают, что это вызвано усиленной эксплуатацией подземного горизонта. Ведь теперь почти в каждом доме есть артезианская скважина, и потребности населения все растут. А воды в природе не становится больше.
