|
Я хочу рассказать, как я постигала Великую тайну усыновления, но тайну не в общепринятом смысле, что факт усыновления якобы охраняется законом, а в том, что я, усыновляя ребенка, не могла представить себе и десятой части того, что меня ждет.
Как сказка всегда заканчивается свадьбой героев, после которой они непременно должны жить долго и счастливо, так и я думала, что когда соберем все документы и получим на руки решение суда об усыновлении, у нас в семье все будет замечательно. Я думала, что самое главное - это мое желание полюбить ребенка, как родного, что это желание немедленно осуществится, лишь только мы начнем жить одной семьей. Конечно, не все будет гладко. Будут болезни и синяки, слезы и капризы, двойки и вызовы родителей в школу. Будут лицемерно-сочувствующие взгляды бабушек у подъезда и бестактные расспросы знакомых. Я думала, что все знаю наперед, ко всему готова, все предусмотрела и взвесила.
Я была уверена, что для меня нет тайны усыновления. Если бы тогда можно было встать на цыпочки и протянуть руку к завесе, которой укрыта эта тайна, я бы, наверное, моментально отдернула руку, словно от ожога, настолько все показалось бы непредсказуемым и страшным, и кто знает, захотела ли бы я вновь коснуться этой тайны.
Если это интересно, расскажу обо всем по порядку. И начало истории похоже на сказку: жили-были старик со старухой, но не было у них детей. За последние 3 года я сдала столько анализов, сколько не сдавала за всю жизнь, а расходов на врачей и целителей было столько, что можно было бы купить неплохую иномарку, не новую, но на ходу. Самое удивительное, что я оказалась здоровой, как лошадь. Мы уже собирались продавать квартиру, чтобы были деньги на зачатие в пробирке, как вдруг произошел один случай.
Моя подруга с дочкой попали в инфекционную больницу, и с ними в палате лежала одна девочка. Девочка из дома ребенка, поэтому лежала в палате без мамы. Мучалась сильнейшим кашлем, задыхалась, плакала. Из-за цистита писалась триждый час. Пахла бомжом, была грязная, как щенок с помойки. Через два дня девочку перевели в отдельный бокс, и она, двухлетняя, там несколько суток лежала совсем одна. Выписали ее с таким же кашлем, с каким и привезли. В Дом ребенка забрали ее то ли на второй, то ли на третий день после выписки.
Я и раньше обдумывала возможность усыновления, но до этого случая всегда решала для себя этот вопрос отрицательно. Нет, я никогда не хотела усыновить ребенка. Но в этой ситуации решение пришло откуда-то извне: я вдруг решилась на усыновление. Уже потом я поняла: либо это лукавый попутал меня, либо Господь послал мне испытание (или вознаграждение) в лице этой девочки. Здравым смыслом объяснить мой порыв невозможно.
Я человек консервативный, живу рассудком, а не сердцем, и сейчас, по прошествии многих месяцев, когда все случилось и изменить ничего нельзя, когда мной искусаны все локти и выплаканы все слезы, я так и не отвечу, почему я тогда захотела усыновления. И самое главное – я так и не поняла, хорошо ли все то, что случилось со мной за это время, и изменила ли бы я что-нибудь, если бы это было возможно.
Одно я знаю точно: в этой ситуации мне никто не судья и не советчик. Это и есть Великая тайна усыновления, когда я начала чувствовать то, чего не чувствуют другие, у кого есть свои дети. Начала понимать и открывать в себе качества, о каких я раньше не знала, и вся моя жизнь стала совершенно иной, не такой, как я ожидала.
Я рассказала мужу об этой девочке и предложила ее удочерить. Он согласился, и мы начали процедуру усыновления. Характеристики с места работы, справки о доходах, копия лицевого счета из домоуправления, автобиографии – ничего особенного. Характеристика от участкового милиционера, который до этого нас никогда не видел, справки из УВД об отсутствии судимости за членовредительство и убийство, которые мы ждали целый месяц, – это уже интереснее. Посещение поликлиники, платная флюорография и поход в четыре диспансера, один из которых, естественно, кожно- венерологический – это незабываемые ощущения.
|
